Меня не покидало чувство, что я до сих пор бегу. Перед закрытыми глазами мелькали очертания почти не освещённых улочек, по которым я бежал. Шепард только прекратил бесноваться в попытках вытрясти из меня точный маршрут. Ничерта не помню, пускай хоть изойдёт на…всякое.
- Эй. – Он хлопнул меня по плечу. – Смотри, не усни. С тобой ещё не закончили.
Не открывая глаз я смахнул руку лиса.
- Пошёл ты нахуй, Шепард.
У меня порой такое чувство, что я впитал эту реплику с молоком матери: так здорово она у меня выходит. Или дело в моих талантах, раскрывающихся один за одним. Вот даже сейчас, этой холодной дождливой ночью из чёрно-белых фильмов про пропитых детективов мы собрались в участке исключительно из-за моих исправно сработавших талантов. Иначе эту херню я назвать просто не могу.
- Прекращай хамить, парень.
Ух ты. Судя по всему, старший инспектор начинает серьёзно злиться! Жаль, нет сил открыть глаза и получше рассмотреть, как его корячит. Я так замотался, что не бешусь даже от этих «эй» и «парень». Каждый день одно и то же. А ведь у меня, между прочим, имя есть! Шикарное имя. Шай небось ворочалась, ночами не спала, думала, что бы поублюдочнее выбрать. «Морхед». «Морхед», блять. Что это за имя, мать её (простите, бабушка), такое? Где она нашла его?
- А ну, не уплывай.
Я как-то упустил дыхательные упражнения Шепарда. Он их часто при разговоре со мной делает.
- Открывай глаза, и сядь ровно.
Вот ведь гад. Если я сейчас сдохну, найдёт способ воскресить и ещё поглумиться.
Кряхтя, как старикан (вот типа того, что меня распекал всё это время), я едва-едва разлепил слезящиеся от яркого электрического света глаза, и по мере сил выпрямил спину. Последнее далось мне с трудом, и сразу же отдалось болью в левой руке. Брови поехали вверх против моей воли. Этой ночью вообще масса всего пошла против неё. Воли моей. Но, о брови, не ожидал!
Если судить по богатой повязке, здорово мне так руку распахало. Чего ещё не ожидал! Марафон сюрпризов какой-то, мягко говоря.
За время учёбы заметил: если не смотреть на рану, она нормально, не болит почти. Но если посмотрел – всё, пиздец. Нарывает, тянет, кровоточит, дёргает. Сразу так жалко себя!
И, раз уж «разбирающиеся взрослые», оставили мне Шепарда (по ходу, в наказание) и немного времени на размышления, я не стал терять момента и хорошенько подумал.
Положа вот эту, больную, руку на сердце, мне действительно жалко только себя.
Более-менее целой правой рукой (и её «на эмоциях» повредить успел…талантище!) я расстегнул куртку и полез во внутренний карман. Присевший на стол напротив меня старший инспектор следил за моими действиями со смутными подозрениями.
И тут его осенило.
- Ты ещё и куришь.
Я согласно покивал.
- Пью и сожительствую с несовершеннолетними.
Если Шепард рассчитывал, что его фырканье сдует меня со стула и нахер унесёт отсюда, то вот оно – исходящее от меня разочарование! Ещё одно. Правда, закурив, я запрокинул голову и бессильно развалился на жёстком, негостеприимном сидении. Можно засчитать как неожиданный эффект.
Пока я упоённо прислушивался к собственным ощущениям и нащупывал признаки пробуждающейся мигрени, мой надсмотрщик развёл в своём столе бурную деятельность. Усердие, достойное лучшего применения.
Судя по звукам, он доставал из ящика что-то тяжёлое. Я наклонил голову так, чтобы видеть Шепарда. Не хотелось бы мне не видеть его, пока у него в руках…что-то, чем предположительно можно в меня швырнуть.
Мне захотелось искромётно пошутить что-то на тему того, что если уж так захотелось кинуться в меня кружкой, можно было не лезть за каким-то старьём, а задействовать ту, что уже стоит на столе. Но я как-то быстро заленился, и не стал говорить вообще ничего. То ли расту, то ли становлюсь полицейским-неудачником из сериалов.
Страшно признать. Меня воспитал телевизор.
Оставив мне добытую кружку в качестве пепельницы, лис покинул кабинет. Я успел было удивиться, но щелчки проворачивающегося ключа прояснили ситуацию: остаюсь «под стражей», не убежать. Хотя, куда мне
бежать в таком состоянии из родного участка? Пускай это ещё не моё место работы, зато…зато я здесь вырос! Родные стены! Родные двери! Родные столы!
По ходу, меня реально кроет с этой фигни.
Я с подозрением глянул на прощально мигающий мне из кружки бычок. Не то, что бы у меня были конкретные подозрения. Просто прищур никак не желал разглаживаться.
Тем временем в коридоре происходило нечто. Никогда бы не подумал, что невинное убийство преступника при задержании курсантом может натворить столько шуму!
Пускай себе разбираются. А я что-то так устал после насыщенного учебного дня. Имею право отдохнуть или нет?

Ударивший в нос запах крови.
Я понял, что увижу, до того, как завернул за угол.
Не могу понять, мужчина это или женщина на асфальте.
От одного существа вообще может быть столько крови, или это дождём размывает?
Телевизор в тот раз давал сильные помехи, и по картинке я это тоже не мог понять.
Встретились глазами.
Его вид и запах крови отталкивают меня.
Почему я остался безоружным именно сегодня?
Глаза бегают.
Он не знает, бояться меня или нападать.
Но я сейчас подскажу.
Худощавые и низкие часто оказываются удивительно сильными.
Или он это от страха?
На боль в руке я не обращаю внимания.
Ведь он убегает от меня.
Он испугался.
Никогда не думал, что могу так быстро бегать по тёмным подворотням.
Мне кажется, что дело в том, что он убегает.
Или нет.
Я не кричу, не приказываю остановиться, не привлекаю внимание возможных прохожих.
Я гоню его по заранее известному мне маршруту.
Кто знал, что можно так меня разозлить?
Смотри мне в глаза.
Удары по рукам и голове слабеют.
Я не обращал на них особого внимания с тех пор, как он начал хрипеть.
Давай, задыхайся.
Бойся, ублюдок.
Вырывайся, что есть силы.
Смотри мне в глаза, пока умираешь.
- Морхед?
Я вздрогнул всем телом. Что за дела? Неужели стал срубаться?
Хорошо хоть, что будит меня не Шепард.
- Морхед…
Маленькие ручки Хельги опустились мне на голову.
А жизнь-то налаживается.
Особой охоты разбираться, как давно я проторчал здесь в около_коматозном состоянии, что там решили «деды» и почему, собственно, сама Хельга здесь, у меня не было. А вот устало пообнимать мышку – совсем другое дело.
- Тебя отпускают домой, - стала шептать она, продолжая гладить меня по голове. – Я приехала на такси.
Вот, картинка стала и без моего вмешательства проясняться. Стало быть, меня уже отпускают? Хотят, чтобы я издох где-нибудь не здесь? Хитро!
И я совершенно не против того, чтобы перед уходом Хельга ещё немного меня не пожалела. Для здоровья полезно! И лечит нервы.
Не удержался от того, чтобы не глянуть на осоловевшего Шепарда. Так, мельком, без фанатизма. А то ещё не даст времени на отмазаться, наведёт лишнего шуму.