В подземной части замка ужасно холодно. Это навевает воспоминания - как обычно, нечеткие - и подспудное сомнение, что даже там, где я был раньше, такого холода не было.
Оно и понятно, на самом-то деле.
Я выдыхаю, отклоняясь назад и слегка запрокидывая голову. Каменная кладка под ладонями просто ледяная. И в другое время я бы ни за что не стал на таком полу сидеть, но я откровенно устал бегать между стопками книг, столом письменным, столом с ретортами и... колбой. Поэтому я так и сел перед последней, обложившись книгами и некоторыми составами. Еще где-то была коробочка с разными мелками, но я ее потерял из виду пока что.
На нее невыносимо смотреть. И еще более невыносимо ходить мимо - и не смотреть. Взгляд притягивают тоненькие-тоненькие запястья, застывшие кольца светлых волос. Кристаллизовавшаяся магическая энергия была мутной и немного голубоватой, но содержимое было видно прекрасно. Хуже всего было смотреть на лицо. Отчасти потому, что оно, как и достаточно большая часть тела, было изуродовано страшными ожогами. Отчасти потому что она напоминала. Так ужасно напоминала.
Тонкие руки. Тяжелые завитки густых волос. Выхваченное из времени движение складок легкого светлого платья.
Если вести взглядом снизу вверх, от подола - к горлу, то грудь немилосердно сдавливает. Кажется, что вот-вот прорвет плотину, и воспоминания наводнят мой разум.
А потом я смотрю на лицо. В груди сжимает туже, я ужасаюсь жутким шрамам. И понимаю: не похожа, не похожа, не похожа.
Должно становиться легче. Но мне не становится. Каждый раз, когда я нахожусь возле Офелии, мне очень тяжело. Но отказать Александру? Серьезно? Я бы поглядел на храбреца. Помнится, где-то в веренице миров, которые были для меня пристанищем, бытовало поверье, что у кошек девять жизней. Если это так, то я уверен. Уверен, что.
Эта жизнь - последняя. Я не буду рисковать ею зазря.
- Сириус.
Неприятно вздрагиваю! Легок на помине. Я медленно оборачиваюсь.
- Добрый вечер, Александр.
Лис усмехается мне в ответ - одним уголком рта; более ни единый мускул его лица не дрогнул. Глаза остались холодными. Гораздо более, чем каменный пол подо мной.
- Как успехи? - тон моего собеседника приобретает некоторую будничную деловитость, от которой у меня довольно явно электризуется шерсть на хвосте.
- Мне... - прочищаю горло, потому что голос сел, - Нужно больше твоей крови.
Твоей. Он сказал обращаться к нему на "ты". "Нам придется продолжительное время работать, Сириус. И в сложившейся ситуации нет нужды в постоянном этикете, он лишь тратит время", сказал тогда вампир.
Александр кивает и подходит к столу. Безошибочно находит нужный сосуд и не менее безошибочно находит правильное лезвие. Как и все, наверное, существа, имеющие за плечами не один век жизни, мужчина никак не реагирует на чувство боли. Его лицо, пока он делает надрез, не меняется, только сосредоточенный взгляд желтых глаз направлен на предплечье.
- Есть некоторый прогресс. - сообщаю я ему, пока Король Небельштадта занят, - Кто бы ни сотворил это заклинание, он, вероятно, пытался запутать даже сам себя. Я, наконец, понял, откуда здесь такое серьезное искажение. Из-за общего фона это оставалось незаметным, но ваш колдун не просто покорежил линии силы, подтянув их ближе - от нескольких идут едва заметные отростки.
Бывший правитель города слушает меня внимательно, не перебивая. Он закончил с кровавыми процедурами, и теперь внимательно смотрит на меня. В горле стремительно пересыхает, я как будто пустынный песок лизнул.
В отличие от книжных персонажей схожего толку, Александр никогда не перебивает, в особенности репликами "мне это не важно, ближе к сути". Он жадно слушает любую информацию, какую только я способен дать. Все, что касается его жены - важно. Не могу не ощущать понимание этого подхода.
- Если разбить цепь заклинания, то эти каналы с одной стороны останутся разомкнутыми. Что тогда будет? Это вопрос. Я понемногу снимаю слои защиты - для этого мне нужна кровь. Но с определенного момента мне может понадобиться некоторая... помощь.
Он молчит. Молчит и смотрит на меня. Никогда не знаю, о чем он думает.
- Я - алхимик, Александр. Какие бы знания ни остались в моей голове по прошествии лет и перемещений, в этом мире я всего лишь алхимик. И не смогу нести ответственность за последствия, выходящие за рамки моих возможностей.
- ...я понимаю. - наконец отзывается вампир.
И я снова начинаю дышать.

Я иду по улице и меня здорово знобит. Подолгу находиться в замке аристократии северной столицы невозможно. Уходя, я едва нашел в себе силы ответить на обращение Виктории, встреченной в основном зале. С появлением отца и особенно в его присутствии вид у ледяной девы пришибленный. Мне грешным делом начало казаться, что она мне даже немного сочувствует. Насколько это для нее возможно.
На улице сыро, туман глушит звуки. Пахнет приближающейся грозой. Я обещал, что сегодня снова останусь ночевать у Линды. Немного развлекаю себя мыслями о том, как полусонная лисица откроет мне дверь, окинет меня хмурым взглядом и впустит в свою квартиру. Обязательно сделает чай и, пока я буду пытаться согреть о чашку непослушные с уличного холода и волнений руки, встанет за моей спиной. Потянет носом воздух и ворчливо заметит, что от меня снова пахнет смертью.
Линда, я и выжил-то только потому, что была ты. И женщина из моих снов не тревожит меня наяву только потому, что твой сухой и хриплый голос гонит прочь образы звонкого, точно отлитого из серебра, смеха. И непослушные завитушки темных волос совсем не похожи на светлые пряди.
И когда я пью твой апельсиновый чай, я понимаю, что, в сущности, прошлое постепенно уходит, куда ему положено.
И я продолжаю дышать.