Он сидел, забившись в угол комнаты. Темный силуэт, слегка обрисованный лунным светом. Серебристые блики выхватывали из беспощадной (хотя, для него, скорее, спасительной) тьмы шероховатую поверхность крыльев, которыми он себя слегка прикрывал, словно опасаясь нападения откуда-нибудь сбоку, темные завитки длинных волос и контуры крепко сцепленных рук, напряженно обхватывающих колени.
Янтарные, почти огненно-красные, глаза светились во мраке.
Грегор сам выбрал это место для сна, честное слово. Каюсь, я не торопилась зазывать горгулью в свою кровать, а спать рядом с безмятежной Элизабет ящер отказался сам.
Он вообще оказался не самым общительным парнем. Учитывая, из какого я состояния его вытащила, это не было удивительным - от хорошей жизни горгульи не каменеют - это вам даже сохранный мажик в возрасте до десяти лет подтвердит. Но и быть каменному молчуну нянькой-психологом я не собиралась. Притащу в школу, продемонстрирую преподавателям, пусть, не знаю, покрутят его, порассматривают - а там придумаем, что делать. Есть же, в конце концов, всяческие магические общества по защите прав горгулий, верно? Им и сбагрим. Мне оценка, им - новый объект обожания, Грегору - шанс на нормальную жизнь. Все счастливы, все прекрасно. Конец истории.
Я перекатилась на спину, закладывая руки под голову. Сумрачный мой гость (по негласной документации ныне - слуга) не шевельнулся. Я только почувствовала, что теперь он смотрит на меня. Небось подвоха ждет. Придурок.
- Прекрати пялиться. - прошипела я, раздраженно жмурясь.
Ответа не последовало, но, кажется, меня перестали с невероятным усердием прожигать взглядом. И то хорошо. Завтра вечером, если повезет, уже свалю отсюда в школу. Дальше тянуть смысла нет.
Не знаю, как мой чешуйчатый знакомец, а я уснула достаточно быстро.
Разбудил меня голос Элизабет, доносящийся с кухни. Или упавшее через окно зимнее солнце. Не важно - и то, и другое вызывали у меня одинаковое неприятие. Терпеть не могу солнце в морду, и когда утрами орут. А тут и то, и другое - это ж просто праздник какой-то. Я решительно откинула одеяло. Если сейчас начать с собой спорить, доказывая себе, что можно еще немно-о-ожечко полежать, события грозят затянуться. Провалюсь в дремоту, проснусь поздно и совсем никакая. С такими вещами, как, в общем-то, почти со всем остальным, разбираться надо решительно и резко.
...холодно, мать твою. И мерзко. Ненавижу зиму. Я опустила босые ступни на пол, испытав краткий приступ резко поджать их обратно. Наверное, было бы уместно сказать, что я героически его переборола. Я б только за, но - увы, нет. Неуклюже дернулась и стукнулась о край кровати обеими конечностями разом.
Зашипела, чисто раскаленная сковорода. Как нетрудно было догадаться, радости мне это не прибавило.
Размахивая хвостом, предприняла вторую попытку подняться. Получилось намного лучше - еще бы, теперь, когда обе ноги болели, холод уже не казался таким уж препятствием. А как взбодрило...
Грегора в комнате не было, из чего я сделала вывод, что он попал в плен к моей гиперобщительной соседке. Что ж, не повезло бедняге.
Дойдя до двери в ванную, я глянула в сторону кухни. Через дверной проем мне было видно ящера, сидящего за столом. Он смотрел куда-то в сторону, видимо, на Элизу. Вид у него был не самый счастливый, но вроде бы умирать он не собирался. Значит, принять душ я все-таки успею. Потом надо будет собираться.
Оставалось не так много сделать. Заглянуть в магазин, прикупить пару мелочей, книгу, там, какую-нибудь почитать - и в путь.
Грегора я, ничтоже сумняшеся, оставила на площади у выключенного фонтана - из-за своих размеров он представлял собой идеальный ориентир. Не хватало еще, чтобы это воплощение мрачности таскалось за мной, отравляя и без того не радужное настроение. Мне сегодня предстоит еще слишком многое сделать, чтобы позволить себе уже с самого утра начать на всех срываться. Ничего, чай, от холода он не помрет. Горгульи достаточно равнодушны к смене температур.
Ну, в любом случае, покупки заняли не слишком много времени. Заняли бы еще меньше, если бы окружающие не тупили так мучительно, сволочи медлительные. Такое ощущение, что некоторые утром выпили тормозную жидкость вместо чая. А некоторые делают это систематически. Бр-р, бесят.
Выйдя, я решительно направилась в сторону фонтана. Но увиденное заставило меня ненадолго притормозить. Я нахмурилась.
При свете дня это, все-таки, выглядело совсем иначе. Каменный ящер сидел, ссутулившись, плотно прижимая крылья к спине. Смотрел он только себе под ноги. И даже не шевелился, заметно вздрагивая только от внезапных шумов, коих, впрочем, на улице предостаточно.
Тут я, наверное, впервые всерьез призадумалась о том, что ему страшно. Не просто страшно, и именно страшно. Сколько лет он провел, будучи статуей? Для меня этот мир привычен, а что видит он? Что-то должно казаться ему безумно знакомым, и, наверное, оттого только страшнее.
Я раздраженно фыркнула и неспешно направилась к своему временному подопечному... вернее будет сказать, подчиненному. Тем временем произошло кое-что интересное - к горгулье, мирно сидящему на самом краешке, подошла маленькая девочка, кажется, кошка. Отссобенно в глаза бросались почему-то облако светлых волос и торчащие из него треугольные ушки. Кажется, она что-то сказала. Ящер от неожиданности сначала шарахнулся в сторону, но почти сразу замер, глядя на юную собеседницу почти затравленно. Та опустила ушки, продолжив говорить. Грегор смотрел на нее недоверчиво, но потом вдруг что-то ответил - судя по шевельнувшимся губам.
До меня донесся тихий смех девчушки. Кажется, слушая ее, ящер стал понемногу оттаивать. Он пересел обратно, сложив руки на коленях. Судя по выражению лица, что-то спросил. Кошка снова захихикала.
- Астэ! - окликнул кто-то.
Новым участником мизансцены оказался высокий волк в черном пальто. Он хмурился еще более недовольно, чем я, и вообще, впечатление производил грозное. Однако мелочь обернулась к нему с совершенно восторженным энтузиазмом:
- Я сейчас.
Она развернулась обратно к Грегору, что-то быстро проговорила и сунула ему какой-то сверток. Он, кажется, слабо улыбнулся... и заметил меня. Улыбка так и не состоялась, взгляд ярко-оранжевых глаз стал в разы серьезнее.
И девочка обернулась ко мне.
Некоторое время мы стояли, молча глядя друг на друга. Честно говоря, от ее взгляда у меня шерсть на загривке зашевелилась. Дети не должны так смотреть.
- Астэ! Ты идешь или нет? - недовольный окрик пасмурного волка вывел девчонку из созерцательного состояния.
Та тряхнула головой.
- Да, иду! - и унеслась, один раз обернувшись на меня.
На меня, не на Грегора.
- Подъем. - буркнула я ящеру, подойдя ближе.
Подумав, пихнула ему пакеты. Пусть пользу приносит, мне еще чемоданы тащить.
- Пора на вокзал. Держись поближе. Думаю, тебе там не понравится.
Он держал пакеты одной рукой. Во второй был сверток. От него ощутимо тянуло выпечкой.
- Это пирожок, если ты не догадался. Не думаю, что он отравлен. - заботливо подсказала я.
Ящер взглянул на меня так, что если бы взглядом можно было убивать...
Янтарные, почти огненно-красные, глаза светились во мраке.
Грегор сам выбрал это место для сна, честное слово. Каюсь, я не торопилась зазывать горгулью в свою кровать, а спать рядом с безмятежной Элизабет ящер отказался сам.
Он вообще оказался не самым общительным парнем. Учитывая, из какого я состояния его вытащила, это не было удивительным - от хорошей жизни горгульи не каменеют - это вам даже сохранный мажик в возрасте до десяти лет подтвердит. Но и быть каменному молчуну нянькой-психологом я не собиралась. Притащу в школу, продемонстрирую преподавателям, пусть, не знаю, покрутят его, порассматривают - а там придумаем, что делать. Есть же, в конце концов, всяческие магические общества по защите прав горгулий, верно? Им и сбагрим. Мне оценка, им - новый объект обожания, Грегору - шанс на нормальную жизнь. Все счастливы, все прекрасно. Конец истории.
Я перекатилась на спину, закладывая руки под голову. Сумрачный мой гость (по негласной документации ныне - слуга) не шевельнулся. Я только почувствовала, что теперь он смотрит на меня. Небось подвоха ждет. Придурок.
- Прекрати пялиться. - прошипела я, раздраженно жмурясь.
Ответа не последовало, но, кажется, меня перестали с невероятным усердием прожигать взглядом. И то хорошо. Завтра вечером, если повезет, уже свалю отсюда в школу. Дальше тянуть смысла нет.
Не знаю, как мой чешуйчатый знакомец, а я уснула достаточно быстро.
Разбудил меня голос Элизабет, доносящийся с кухни. Или упавшее через окно зимнее солнце. Не важно - и то, и другое вызывали у меня одинаковое неприятие. Терпеть не могу солнце в морду, и когда утрами орут. А тут и то, и другое - это ж просто праздник какой-то. Я решительно откинула одеяло. Если сейчас начать с собой спорить, доказывая себе, что можно еще немно-о-ожечко полежать, события грозят затянуться. Провалюсь в дремоту, проснусь поздно и совсем никакая. С такими вещами, как, в общем-то, почти со всем остальным, разбираться надо решительно и резко.
...холодно, мать твою. И мерзко. Ненавижу зиму. Я опустила босые ступни на пол, испытав краткий приступ резко поджать их обратно. Наверное, было бы уместно сказать, что я героически его переборола. Я б только за, но - увы, нет. Неуклюже дернулась и стукнулась о край кровати обеими конечностями разом.
Зашипела, чисто раскаленная сковорода. Как нетрудно было догадаться, радости мне это не прибавило.
Размахивая хвостом, предприняла вторую попытку подняться. Получилось намного лучше - еще бы, теперь, когда обе ноги болели, холод уже не казался таким уж препятствием. А как взбодрило...
Грегора в комнате не было, из чего я сделала вывод, что он попал в плен к моей гиперобщительной соседке. Что ж, не повезло бедняге.
Дойдя до двери в ванную, я глянула в сторону кухни. Через дверной проем мне было видно ящера, сидящего за столом. Он смотрел куда-то в сторону, видимо, на Элизу. Вид у него был не самый счастливый, но вроде бы умирать он не собирался. Значит, принять душ я все-таки успею. Потом надо будет собираться.
Оставалось не так много сделать. Заглянуть в магазин, прикупить пару мелочей, книгу, там, какую-нибудь почитать - и в путь.
Грегора я, ничтоже сумняшеся, оставила на площади у выключенного фонтана - из-за своих размеров он представлял собой идеальный ориентир. Не хватало еще, чтобы это воплощение мрачности таскалось за мной, отравляя и без того не радужное настроение. Мне сегодня предстоит еще слишком многое сделать, чтобы позволить себе уже с самого утра начать на всех срываться. Ничего, чай, от холода он не помрет. Горгульи достаточно равнодушны к смене температур.
Ну, в любом случае, покупки заняли не слишком много времени. Заняли бы еще меньше, если бы окружающие не тупили так мучительно, сволочи медлительные. Такое ощущение, что некоторые утром выпили тормозную жидкость вместо чая. А некоторые делают это систематически. Бр-р, бесят.
Выйдя, я решительно направилась в сторону фонтана. Но увиденное заставило меня ненадолго притормозить. Я нахмурилась.
При свете дня это, все-таки, выглядело совсем иначе. Каменный ящер сидел, ссутулившись, плотно прижимая крылья к спине. Смотрел он только себе под ноги. И даже не шевелился, заметно вздрагивая только от внезапных шумов, коих, впрочем, на улице предостаточно.
Тут я, наверное, впервые всерьез призадумалась о том, что ему страшно. Не просто страшно, и именно страшно. Сколько лет он провел, будучи статуей? Для меня этот мир привычен, а что видит он? Что-то должно казаться ему безумно знакомым, и, наверное, оттого только страшнее.
Я раздраженно фыркнула и неспешно направилась к своему временному подопечному... вернее будет сказать, подчиненному. Тем временем произошло кое-что интересное - к горгулье, мирно сидящему на самом краешке, подошла маленькая девочка, кажется, кошка. Отссобенно в глаза бросались почему-то облако светлых волос и торчащие из него треугольные ушки. Кажется, она что-то сказала. Ящер от неожиданности сначала шарахнулся в сторону, но почти сразу замер, глядя на юную собеседницу почти затравленно. Та опустила ушки, продолжив говорить. Грегор смотрел на нее недоверчиво, но потом вдруг что-то ответил - судя по шевельнувшимся губам.
До меня донесся тихий смех девчушки. Кажется, слушая ее, ящер стал понемногу оттаивать. Он пересел обратно, сложив руки на коленях. Судя по выражению лица, что-то спросил. Кошка снова захихикала.
- Астэ! - окликнул кто-то.
Новым участником мизансцены оказался высокий волк в черном пальто. Он хмурился еще более недовольно, чем я, и вообще, впечатление производил грозное. Однако мелочь обернулась к нему с совершенно восторженным энтузиазмом:
- Я сейчас.
Она развернулась обратно к Грегору, что-то быстро проговорила и сунула ему какой-то сверток. Он, кажется, слабо улыбнулся... и заметил меня. Улыбка так и не состоялась, взгляд ярко-оранжевых глаз стал в разы серьезнее.
И девочка обернулась ко мне.
Некоторое время мы стояли, молча глядя друг на друга. Честно говоря, от ее взгляда у меня шерсть на загривке зашевелилась. Дети не должны так смотреть.
- Астэ! Ты идешь или нет? - недовольный окрик пасмурного волка вывел девчонку из созерцательного состояния.
Та тряхнула головой.
- Да, иду! - и унеслась, один раз обернувшись на меня.
На меня, не на Грегора.
- Подъем. - буркнула я ящеру, подойдя ближе.
Подумав, пихнула ему пакеты. Пусть пользу приносит, мне еще чемоданы тащить.
- Пора на вокзал. Держись поближе. Думаю, тебе там не понравится.
Он держал пакеты одной рукой. Во второй был сверток. От него ощутимо тянуло выпечкой.
- Это пирожок, если ты не догадался. Не думаю, что он отравлен. - заботливо подсказала я.
Ящер взглянул на меня так, что если бы взглядом можно было убивать...
-
-
28.02.2014 в 21:51-
-
28.02.2014 в 23:56-
-
01.03.2014 в 00:07