Стрекот цикад. Синева летнего вечера. Шум реки по левую руку.
Срывающийся с ветки лист плавно опускается вниз. Вытягиваю руку, лениво пытаясь его поймать, но тонкий, как бумага, он проскальзывает между моих когтистых пальцев, влекомый одному ему ощутимым порывом теплого ветра.
И опускается на мой нос.
Я передергиваю ушами и рассерженно фыркаю, недовольный и собой, и коварным листком в равной степени. Тихий, искрящийся смех отвлекает меня от мелкой обиды. Смеется. Юки - смеется. Я поднимаю взгляд на собрата-лиса, от неожиданности даже перестав хмуриться.
- Ты еще совсем маленький. - улыбка не покидает его губы, когда он тянется погладить меня по волосам.
- Я не маленький. - сурово напоминаю я.
Правда, тот факт, что головой я гордо возлежал на коленях собеседника, смазывал образ, но меня это волновало слабо.
- Я просто младше тебя. Это не дает тебе пово...
Тихий смешок. И тепло касающейся моего лба ладони. Юки, вопреки своему имени, совсем не холодный. И он очень много улыбается. Я не слишком много видел ёкаев на тот момент, но среди девятихвостых мне он казался лучшим.
- Я знаю, знаю. - лис торопливо кивает, - Просто... Мне нравится думать о том, что ты еще совсем лисенок. И все то, что я видел в этом мире прекрасного, у тебя еще впереди. Понимаешь?..
Тогда мне казалось, что он просто все время очень усталый, теперь же я сквозь время вижу, сколько боли, словно замком, он удерживал одной своей улыбкой.
Юки.
Я не знаю, какие чудеса успел застать ты, но я так и не нашел ничего прекрасного ни в родном нам мире духов, ни среди смертных. Особенно среди смертных.
- ...ты совсем меня не слушаешь! - назойливый голос девчонки вспарывает полотно моих воспоминаний кривым ножом.
Мягко поворачиваюсь к ней, не всем корпусом, только голову.
- Госпожа простит своего нерадивого слугу? - вот и все, на что меня хватает, не хочу даже выжимать из себя вежливую улыбку.
Кошка на мгновение замирает. Кажется, она ожидала другого результата. Хотела новой перепалки? Что ж, к ее разочарованию, я не в настроении.
- А что толку тебя прощать, хвостатый? - принцесса закатывает глаза, - Дикое глупое зверье.
- В таком случае, хозяйке угодно меня наказать? - я медленно заваливаюсь набок, оказываясь головой на коленках Маюми.
Тощие у нее коленки. Костлявые. И сама она нескладная. Маленькая бессмысленная девчонка.
Наследница рода Судзуки вскинула руки, словно не была уверена, не омерзительно ли ей мое столь близкое присутствие. Хотя, почему словно?
Мне было все равно. Я лежал и смотрел на нее снизу вверх, думая о том, что глаза у меня сейчас, наверное, хрустально-голубые, оттенка весеннего льда. Смотрел на ее хрупкие кисти, тонкие пальцы, маленькие, округлые ладошки.
И возвращался мыслями к Юки. Что, скажи мне, старший, что ты нашел такого в этих смертных? Как они могут вызвать хоть что-то, кроме брезгливой жалости? Такие непрочные, неустойчивые, легко поддающиеся изменениям... Такие ужасающе бессмысленные. Что в них было такого, что мой собрат пожертвовал собственной головой ради смертного существа? У меня было очень много времени.
...или я поэтому никогда до него и не дорасту? Так навсегда и останусь всего лишь лисенком?
- Ты опять меня не слушаешь! - острая боль отвлекла меня от размышлений.
Оттаскать могущественного духа за уши?!
Как, как они могут вызвать что-то кроме жалости, эти смертные?!
Жалости. И омерзения.
Срывающийся с ветки лист плавно опускается вниз. Вытягиваю руку, лениво пытаясь его поймать, но тонкий, как бумага, он проскальзывает между моих когтистых пальцев, влекомый одному ему ощутимым порывом теплого ветра.
И опускается на мой нос.
Я передергиваю ушами и рассерженно фыркаю, недовольный и собой, и коварным листком в равной степени. Тихий, искрящийся смех отвлекает меня от мелкой обиды. Смеется. Юки - смеется. Я поднимаю взгляд на собрата-лиса, от неожиданности даже перестав хмуриться.
- Ты еще совсем маленький. - улыбка не покидает его губы, когда он тянется погладить меня по волосам.
- Я не маленький. - сурово напоминаю я.
Правда, тот факт, что головой я гордо возлежал на коленях собеседника, смазывал образ, но меня это волновало слабо.
- Я просто младше тебя. Это не дает тебе пово...
Тихий смешок. И тепло касающейся моего лба ладони. Юки, вопреки своему имени, совсем не холодный. И он очень много улыбается. Я не слишком много видел ёкаев на тот момент, но среди девятихвостых мне он казался лучшим.
- Я знаю, знаю. - лис торопливо кивает, - Просто... Мне нравится думать о том, что ты еще совсем лисенок. И все то, что я видел в этом мире прекрасного, у тебя еще впереди. Понимаешь?..
Тогда мне казалось, что он просто все время очень усталый, теперь же я сквозь время вижу, сколько боли, словно замком, он удерживал одной своей улыбкой.
Юки.
Я не знаю, какие чудеса успел застать ты, но я так и не нашел ничего прекрасного ни в родном нам мире духов, ни среди смертных. Особенно среди смертных.
- ...ты совсем меня не слушаешь! - назойливый голос девчонки вспарывает полотно моих воспоминаний кривым ножом.
Мягко поворачиваюсь к ней, не всем корпусом, только голову.
- Госпожа простит своего нерадивого слугу? - вот и все, на что меня хватает, не хочу даже выжимать из себя вежливую улыбку.
Кошка на мгновение замирает. Кажется, она ожидала другого результата. Хотела новой перепалки? Что ж, к ее разочарованию, я не в настроении.
- А что толку тебя прощать, хвостатый? - принцесса закатывает глаза, - Дикое глупое зверье.
- В таком случае, хозяйке угодно меня наказать? - я медленно заваливаюсь набок, оказываясь головой на коленках Маюми.
Тощие у нее коленки. Костлявые. И сама она нескладная. Маленькая бессмысленная девчонка.
Наследница рода Судзуки вскинула руки, словно не была уверена, не омерзительно ли ей мое столь близкое присутствие. Хотя, почему словно?
Мне было все равно. Я лежал и смотрел на нее снизу вверх, думая о том, что глаза у меня сейчас, наверное, хрустально-голубые, оттенка весеннего льда. Смотрел на ее хрупкие кисти, тонкие пальцы, маленькие, округлые ладошки.
И возвращался мыслями к Юки. Что, скажи мне, старший, что ты нашел такого в этих смертных? Как они могут вызвать хоть что-то, кроме брезгливой жалости? Такие непрочные, неустойчивые, легко поддающиеся изменениям... Такие ужасающе бессмысленные. Что в них было такого, что мой собрат пожертвовал собственной головой ради смертного существа? У меня было очень много времени.
...или я поэтому никогда до него и не дорасту? Так навсегда и останусь всего лишь лисенком?
- Ты опять меня не слушаешь! - острая боль отвлекла меня от размышлений.
Оттаскать могущественного духа за уши?!
Как, как они могут вызвать что-то кроме жалости, эти смертные?!
Жалости. И омерзения.